Семён Нарышкин — ценитель красоты, живший под чужой фамилией

У цесаревны, а позднее и императрицы Елизаветы Петровны было немало фаворитов. Несмотря на то, что в официальной документации нет никаких сведений о её замужестве, российской правительнице приписывали тайный брак. Наиболее распространёнными стали слухи о тайном венчании с Алексеем Разумовским, но порой говорили и о союзе с Семёном Нарышкиным.

Представитель царской династии, родственник Петра I по царице Наталье Кирилловне, он был одним из самых известных столичных щёголей. Современники рассказывали, что одно время он пользовался особым расположением цесаревны Елизаветы. Позднее Нарышкину пришлось удалиться из страны — из-за преследований императрицы Анны.

Иностранцы считали, что между дочерью Петра Великого и Семёном Кирилловичем был заключён тайный брак, но доказательств тому нет. Как же сложилась судьба Нарышкина? И удалось ли ему возвратиться на родину?

Представитель благородного семейства

Семён Кириллович появился на свет в 1710 году. Он принадлежал к одному из самых знатных семейств России — Нарышкиных связывали родственные узы с самим императором Петром Великим. Его отец занимал должность кравчего. Эти люди в ту пору имели немалую власть при дворе, в исторических справочниках имеется пояснение:

“Кравчие имели в своем ведении: посуду, напитки, столовое белье, и в праздничные дни подносили кушанье государю. Они наблюдали за столом, охраняли здоровье царское и занимали место непосредственно после бояр”.

Уже одни эти сведения демонстрируют, насколько влиятельным было семейство Семёна Кирилловича. Близость к престолу помогала его представителям сделать успешную карьеру. Юноша получил достойное образование, и вскоре уже стал камер-юнкером.

Именно в эту пору молодой щёголь знакомится с цесаревной Елизаветой. Та переживала разлуку со своим первым фаворитом Александром Бутурлиным, а встреча с красавцем Нарышкиным помогла забыть прежние печали.

Слухи о браке

Но если с Бутурлиным Елизавету Петровну связывали лишь отношения романтического плана, то здесь всё было гораздо серьёзнее. При дворе всё чаще появлялись слухи о том, что цесаревна уже тайно обвенчалась с новым избранником. Порой и вовсе поговаривали, что вскоре состоится бракосочетание с Нарышкиным — вполне официальное и открытое.

Однако неизвестно было, одобрит ли новый правитель этот брак. С одной стороны, для дочери императора Семён Кириллович был “простолюдином”, с другой же, он принадлежал к роду, из которого происходила сама царица Наталья, мать Петра.

Времена гонений

Но дальше досужих разговоров дело не продвинулось. Узнав о сердечной привязанности Елизаветы Петровны, её племянник, император Пётр II, поспешил отправить Нарышкина за границу. Почему? Одни считают, что всё действительно могло завершиться браком, а правитель не желал допускать неравного союза в своей семье.

Другие склонны придерживаться версии, что и сам Пётр испытывал к Елизавете чувства романтического плана. Более того, он был одним из кандидатов в женихи, хотя брак между родственниками тоже выглядел весьма сомнительной затеей.

Но юный император скоропостижно скончался от оспы, а ему на смену пришла Анна Иоанновна. При ней Семён Кириллович попадает в опалу. Не секрет, что императрица не желала возвышения своей противницы Елизаветы, а потому старалась пресекать отношения той с влиятельными людьми. Нарышкин вынужден был бежать из России.

Он отправился во Францию, причём там скрывался под именем Тенкина. Вероятно, он всерьёз опасался за свою свободу и безопасность, если даже за границей предпочитал использовать выдуманные данные о себе.

При Анне Леопольдовне ситуация не изменилась, однако после переворота, совершённого в 1741 году Елизаветой Петровной Нарышкина ожидал настоящий карьерный взлёт.

Придворный, но не дипломат

По приказу государыни он возвращается в Москву. Надо отдать должное Елизавете, она не забывала прежних фаворитов и платила добром за оказанную некогда поддержку. В конце 1741 года года он был назначен чрезвычайный посланником в Англию. Прежде эту должность занимал князь Иван Щербатов, к которому при английском дворе относились с большим почтением.

Задачей Семёна Кирилловича стало укрепление добрых союзнических отношений между Россией и Англией. В целом, успех этого предприятия был достигнут, однако авторитета Щербатова Нарышкин не приобрёл. Англичане относились пренебрежительно к новому посланнику, а сам он более склонялся к союзу с Францией, нежели с Англией.

Свою ошибку в назначении человека на столь ответственную должность вскоре поняла и Елизавета. Через полгода она вернула место Щербатову. Нарышкин же был отозван в Петербург. Несомненно, близилось новое назначение. При дворе даже говорили, что он станет президентом Академии наук, но нет — у императрицы были иные планы.

Звания и личная жизнь

Елизавета Петровна, по сути, “передала” Семёна Кирилловича двору её племянника Петра Фёдоровича (будущего императора Петра III). В 1744 году Нарышкин лично встречал Софию Августу Фредерику с её матерью, принцессой Цербстской. Юной Софии Августе суждено было стать знаменитой правительницей Екатериной II.

Семён Нарышкин стал гофмаршалом, а вскоре и генерал-лейтенантом при дворе Петра Фёдоровича. В декабре 1744 года ему был пожалован орден Александра Невского. Позднее он был произведен в генерал-аншефы.

Что касается личной жизни, то здесь было не всё так удачно. Избранницей Нарышкина стала Мария Балк-Полевая (была внучкой Матрены Монс), принадлежавшая к весьма известному и состоятельному роду. К сожалению, двое детей, рождённых в этом браке, умерли ещё в раннем возрасте.

Тем не менее, Нарышкин прожил яркую и насыщенную событиями жизнь. Он умер в 1775 году в Москве, оставшись в памяти соотечественников как фаворит цесаревны и один из самых известных щёголей двух столиц.

Помимо придворной службы и дипломатической деятельности, Нарышкин занимался развитием музыкального и театрального искусства. В его имении был прекрасный домашний театр, на постановках которого присутствовали представители императорского семейства.

Кроме того, Семён Кириллович организовал работу оркестра роговых инструментов. Граф Джакомо Казанова писал, что его “охотничья музыка” была поистине великолепна. Нарышкин умел ценить красоту — и в жизни, и в искусстве.