Лукреция Борджиа — распутница или святая?

Имя Лукреции Борджиа стало почти синонимом отравительницы, преступницы, распутницы. Однако такое представление идет из католического Рима и от протестантов.

Между тем в Ферраре, где Лукреция прожила взрослую часть жизни, сохранились свидетельства, что её почитали почти как святую. В чем дело?

Жертвы идеологической войны

Как Ричард III в Англии, как Павел I (или даже Иван Грозный) в России, семейство Борджиа стало очень удобной мишенью для обвинителей Римской католической церкви во всех грехах – от симонии, до убийств и внутрисемейных инцестов. Парадокс, однако, заключается в том, что Борджиа в Риме были:

• чужаками-испанцами;
• проигравшими в политической схватке.

Поэтому семейство Борджиа стало и настолько же удобной мишенью для католической критики «отдельных неприятных фактов». Мол, реформаторы все врут: система наша хороша, а что имели место отдельные омерзительные перегибы, так это испанцы и архизлодеи Борджиа, признаем, недоглядели, исправим.

Вот и посыпались на Борджиа все шишки утрированных грехов католической верхушки, сразу после того, как занявший место Александра VI его личный враг папа Юлий II сумел отстранить талантливого полководца Чезаре от управления папскими войсками и добиться его ареста испанским ограниченным контингентом в Италии, под командованием прославленного Кордобы.

Дело, кстати, вышло грязным: Кордобе, рыцарю — до этого момента – без страха и упрека, эта история сгубила репутацию. Но Чезаре быстро бежал, а затем и погиб, поэтому историю удалось замять. Но вернемся к Лукреции.

Её «слава» началась с эпохи реформации, когда католикам потребовались конкретные козлы отпущения, продолжилось с легкой руки Дюма, после оперы Доницетти и особенно после знаменитой пьесы Виктора Гюго. Восторженный романтик и демократ Гюго и вовсе заставил Лукрецию не только переспать с собственным сыном, но и убить его после кровосмешения.

На то время Гюго следовал общей линии описания Лукреции: вот только ряд книг о нашей героине, в которых она то соблазняет Фауста, то вершит еще более запредельные злодеяния:

• «Кровавое Наследие» Кэрри Хуокинс;
• «Кровавый Лис Борджиа»;
• два романа «Лукреция Борджиа» Анри ле Кока (1903) и Луи Гастена;
• «Жизнь Фауста» (1791), авторства поэта и генерала М. Клингера.

Помимо этого Лукреция в крайне неприглядном виде показана в известном фэнтези «Свет мой Зеркальце» (разврат с Чезаре и политические убийства прилагаются) от Грегори Макгуайр. Даже претендующее на серьезность исследования работа «Семья» (или «Первый Дон») такого знатока темы «мафия в Италии», как М. Пьюзо, хоть и не рисует Лукрецию дьявольскими красками, но традиционно изображает «плохой девочкой под влиянием злодеев».

Ну а «отягчающим» обстоятельством для бедняжки Лукреции Борджиа, стал её… правнук – злодей французской истории Герцог Гиз (тот, который устраивал гулянья в ночь Варфоломея).

Реабилитация Лукреции. Сабатини против Марио Пьюзо

Тем не менее, исторические свидетельства о жизни нашей героини часто входят в прямое противоречие друг с дружкой. Не случайно телезрители и фанаты сериалов были несколько удивлены, когда во всех трех сериалах XXI столетия, посвященных этой теме –

• «Los Borgia», 2007, Испания с Марией Вальверде;
• общеевропейский проект «Borgia», 2011 с Изольдой Дюшаук;
• канадско-ирландский «The Borgias», 2011, с Холли Грейнджер,

— Лукреция оказалась милой и любящей сестрой и дочерью, практически чуждой злодейств.

А как же факты?

В том и дело, что основные, обвиняющие Лукрецию (да и все семейство Борджиа) факты были умело скомпонованы из так называемого «дневника Бурхарта» — папского церемониймейстера, удачно пережившего папу Александра и явно пытающегося услужить и его врагу Делла Ровере (Юлию II), и предоставить удобных «страшилищ» для критиков-реформаторов. А вот до Феррары «исправители истории» XVII-XVIII веков не добрались, и в архивах этого герцогского города осталось множество противоречащих официальной версии свидетельств.

На них ссылается Рафаэль Сабатини – который и начал в 1912 году реабилитацию дома Борджиа. Сначала романист писал художественные произведения «Кольцо Герцога», «Суд Герцога» и другие, в которых образ Чезаре рисовался порой зловещим, но без экстравагантного стремления убивать всех и вся. Затем, заинтересовавшись, почему это у него не получается сделать из герцога воплощение ада, Рафаэль Сабатини изучил множество документов.

Результатом явилось уже не художественное, но серьезное публицистическое произведение «Падение Дома Быка» (Бык – герб Борджиа). По мнению автора «Капитана Блада» и других популярных романов, Борджиа были не просто «такими же кровопийцами, как и любое папское семейство, не хуже», но даже лучше многих других римских первосвященников.

К сожалению, Сабатини не удалось достигнуть такого эффекта, которого позже достигла Джозефина Тэй с её реабилитирующим Ричарда Третьего романом «Дочь времени». Над автором «Дома Быка» слишком тяготела его репутация развлекающего писателя и фактологические ошибки даже в таких шедеврах, как «Капитан Блад» или «Скарамуш».

Тем не менее, реабилитация Борджиа и Лукреции в частности началась именно с его исследования.

Современные историки считают, что:

• Лукреция ни в коем случае не была вдохновительницей никаких злодейств;
• скорее всего, никакого инцеста – с отцом ли, с Чезаре ли, — быть просто не могло;
• в большинстве зафиксированных Бурхардом или Грегориувисом (еще одним историком XVII века) «массовой любви», как раз Лукреция принимать участия никак не могла: она была то в трауре, то беременна, то ждала свадьбы с Эсте, который бы ни за какие сомнительные политические выгоды не женился бы на столь развратной особе;
• вполне вероятно, что между замужествами у Лукреции был один или два любовника (обычное дело для знатной дамы того времени). При этом эти любовники явно остались живы, вопреки мнению Гюго об обязательном убийстве Лукрецией своих половых партнеров;
• после замужества она вела праведную жизнь, оказывая исключительно позитивное влияние на своего мужа, д’Эсте, летописные хроники Ферарры тому подтверждение.

Если же вам интересно по настоящему глубокое и увлекательное исследование образа Лукреции, её роли в политике того сурового времени, даже покроя и тканей нарядов, которые она предпочитала носить на балах или в домашней обстановке, настоятельно рекомендую прочитать книгу британской писательницы, восьмой виконтессы Бангор, С. Брэдфорд, известной профессиональными биографиями Жаклин Кеннеди, принцессы Дианы и.. Лукреции Борджиа (2004).

Наконец-то наша героиня попала в хорошую компанию! Хотя на святую она начинает быть похожа только по достижении очень зрелого возраста в двадцать один год. А до того – обычная веселая, несмотря на испытания неудачными браками, жизнерадостная и сильная, в душе молодая девушка, дочь знаменитого и богатого отца и сестра талантливого брата.