Битва при Молодях — рейтары против степной орды

Битва при Молодях приобрела широкую известность, как важнейшее для «имперской Руси» сражение, только к десятым годам этого века. Тем не менее, в учебники почему-то эта решающая для государственности Руси битва не входит. Сейчас про это сражение написано уже не просто много, а очень много. Особенно хочется выделить:

• лекция историка Двуреченского;
• сборник документов «Неизвестное Бородино» А.Р. Андреева;
• «Разведдопрос» историка, популяризатора и реконструктора К. Жукова.

Тем не менее, отдельные аспекты сражения ещё плохо известны. Так, мало кто знает, что как у Пелопонесского Союза были свои триста спартанцев, так и у русского войска при Молодях имелись свои «триста людей немецких» сыгравших не решающую, но очень важную роль в победе. Общее число наемников из Ливонии и Нарвы (Ругодива) историки оценивают в семь тысяч, но полностью экипированных рейтар было не более трех сотен.

Рейтары Грозного царя

Русское войско было почти вдвое меньше «многонациональной» орды «Крымского юрта» (25 тысяч царских войск против минимум 45, скорее всего 60 тысяч орды Девлет-Гирея, среди которых было семь тысяч янычар) и на стороне царских людей был лишь один из факторов – лучшее вооружение.

Товарищ Иван Грозный был передовым человеком, он тщательно следил за новинками европейской военной мысли, анализировал: какие-то новшества для России подходили, какие-то – нет. Некоторые было просто не потянуть экономически из-за величины армии: если еще сто лет назад небольшую (редко более 5 тысяч у самых значительных властителей) княжью дружину ещё можно было с ног до головы одеть в железо (знаменитые русские «кованые рати»), то как быть с 30-ти тысячным войском? А с еще большим? При том, что при Иване IV «мидл-класс» на одну копейку мог прожить (без излишеств) неделю, а сабля стоила 3 рубля.

Так что большинство в русской армии – знаменитые стрельцы, которые были одним из самых многообещающих для XVI века родов войск, — пусть и превосходили по вооружению ногайцев и крымчаков (большинство орды Девлет Гирея), но вот семитысячному отряду янычар были приблизительно равны.

По указанной выше причине дороговизны обмундирования, даже и поместная конница уже не была той самой «кованой ратью». Так что три сотни рейтар были наиболее вооруженной частью русского войска: помимо защитного вооружения рейтары, как полагается, имели по несколько длинноствольных пистолей и палаши.

Таким образом, опричный передовой полк Дмитрия Хворостинина (позднее из простых дворян сделавшего умопомрачительную карьеру до боярина и члена государевой думы) стал, из-за дисциплинированности и вооружения, боевым наконечником войска Воротынского, а «наёмные ливонские немцы» — ударной и наиболее грозной частью войск сначала Хворостинина, а затем и большого полка Воротынского.

О том, что о вооружение рейтар заботился лично Иван Грозный свидетельствует тот факт, что они в русской армии того времени играли не только военную роль, но и важную политическую. Культурных европейцев из Ливонии и даже Швеции царь пугал многочисленной поместной и особенно татарской конницей, а вот саму эту «азиатскую кавалерию» сдерживал именно при помощи иностранных наёмников.

Триста немецких спартанцев

Но не политикой единой. Когда Девлет Гирей разгромил отряды Генриха Штандена (куда более известного немецкого авантюриста) и князя Одоевского и вышел на «оперативный простор», Воротынский послал передовой полк Хворостинина громить крымский арьергард. Именно рейтары Фаренсбаха участвовали в этой первой победной атаке 29 июля 1572 года в конном строю.

Когда же передовой полк Хворостинина фальшивым отступлением (монгольская тактика!) заманил уже основные силы Девлет Гирея на пищали и пушки, рейтары в пешем строю остались в составе большого полка Воротынского – за которым они с тех пор и числятся в разрядных книгах и википедиях, — они умели обращаться с огнестрельным оружием и их помощь в обороне была неоценима.

Вновь в конном строю рейтары участвовали и в решающей контратаке 2 августа.

Конечно, роль рейтар преувеличивать не стоит – битва была слишком масштабна, чтоб небольшой отряд реально мог склонить весы победы, но и забывать об этих «рыцарях палаша и пистолета» не стоит. А то отчего-то всюду читается, что рейтары появились в русской армии лишь при Алексее Тишайшем.

«Служил многим царям»…

Знаменитые слова шотландца на русской службе у Петра I, Патрика Гордона, еще более подходят к Юргену Фаренсбаху. Несмотря на то, что важность битвы при Молодях начала правильно оцениваться только в XXI веке, сражение является одним из наиболее освещенных в исторических документах.

Но имя предводителя «немцев наемных» мало где упоминается, поскольку триста рейтар считаются слишком ничтожным количеством для такой эпичной битвы. Между тем Георг (Юрген) фон Фаренсбах (Юрий Францбек) не только руководил своим отрядом и сам произвел вербовку в него «ливонских и курляндских немцев», но и сам является персоной с интересной судьбой.

Сын древнего немецкого рода фон Фаренсбахов, юный Георг уже до 19 лет успел послужить:

• Франции;
• Швеции;
• Голландии;
• Священной Римской Империи.

В 1570 году молодой, но опытный офицер пытается сдерживать «московские орды» в родной Ливонии. Россия одерживает победу за победой (исключая поражение при Чашниках), и Георг фон Фаренсбах попадает в плен. И становится Юрием-Юргеном Францбеком. Ему везет: мудрый политик Грозный, за остроту ума прозванный «Васильевичем», создает на ливонских землях Ливонское Королевство (без референдума, но с европейскими ценностями в виде короля Магнуса). И разрешает ручному королю набирать армию из ливонских дворян.

Вероятнее всего (если судить по дальнейшей судьбе), немецкий дворянин Георг фон Фаренсбах, как и король Магнус, имел планы, набрав войско, «кинуть» хитреца Ивана Васильевича. Но Иван Васильевич успел первым: в 1572 году, когда король Магнус, наконец, начал предлагать своё «буферное королевство» и родной Дании, и Стефану Баторию, Юрий Францбек оказался далеко от центра интриги. В гуще самого кровопролитного сражения тех лет. Пришлось становиться героем.

Надо отдать фон Фаренсбаху должное: он был честным «наёмным мечом», и сражался со своим отрядом героически. Впрочем, выбора не было: участь раба степняков вряд ли привлекала его больше, чем служба в рядах завоевателей его «малой родины» — Ревеля. Более того, «согласно контракту» после битвы при Молодях, он еще год воевал с..Ливонией и литовцами (успевшими объединиться с поляками).

Но в 1573 году он уходит служить датскому королю (брату неудачника-Магнуса). Причем успешно воюет против Батория. Но в 1579, уже на службе Речи Посполитой, возглавляет рейтар в войске самого Стефана Батория, в его походах на Русь.

Особенный героизм Георг фон Фаренсбах проявляет при разгроме австрийского ставленника на польский престол Максимилиана III Габсбурга в сражении при Бычине. Он становится венденским воеводой, что для почти безземельного дворянина – блестящая карьера. Смерть находит его не в постели, а на поле боя. В возрасте 51 года человек, считавшийся самым блестящим рейтарским командиром эпохи, получает очередное тяжелое ранение при обороне Феллина.